История Петербурга в преданиях и легендах - Страница 29

Долгое время оставался пустынным небольшой низменный островок в устье Малой Невы. Как свидетельствуют современники, на нем разрешалась так называемая вольная охота. Потому будто бы и остров впоследствии назвали Вольным.

Не менее примечательны попытки фольклора истолковать названия петербургских рек и каналов. Один из историков Петербурга А.И. Богданов писал по поводу реки Мойки, что названа она «от прежней её нечистоты, поскольку сквозного протока не имела, а вода в ней была тинистая и мутная». От глагола «мыть» будто бы и произошло название Мойки. По некоторым же преданиям, это название восходит к тем временам, когда по берегам этой реки якобы стояли общественные бани. Кстати, в старину Мойка называлась Мья и, как об этом пишут в старинных источниках, служила «единственно для мытья белья».

По преданию, извлеченному нами из «Историко-статистических сведений о Санкт-Петербургской епархии», современное название реки Смоленки возникло в первой четверти XVIII века, когда на строительство новой столицы из Смоленска пришла рабочая артель. Смоляне поселились на Васильевском острове, но вскоре непривычный климат и тяжкий труд свели их всех в могилу. Умерших свозили на берег ближайшей Чёрной речки и там предавали земле. С тех пор будто бы эта речка, до того называвшаяся Чёрной, и стала называться Смоленкой. Это было разумно, потому что рек и речушек с названием «Чёрная» было в то время на территории Петербурга несколько. Смоленским окрестили и стихийно образовавшееся православное кладбище с церковью, которую при строительстве посвятили Смоленской иконе Божией Матери.

В полюбившейся Петру Стрелиной мызе, или, как её стали называть, Стрельне, течет река с красивым славянским именем Стрелка, что по-старославянски означает «движение». Однако, как об этом сообщает Павел Свиньин, в XVIII веке многие считали, что названа река не по быстрому её течению, а в память «о переведении (т. е. уничтожении. – Н. С.) стрелецкого воинства Петром I», так свежи ещё были в народе воспоминания о бунте московских стрельцов.

Петроградский и Аптекарский острова разделяет река Карповка, старинное название которой восходит к финскому Korpi, что переводится по одним источникам как «Лесная речка», по другим – «Воронья». Однако первые петербуржцы предпочитали связывать это название с неким поселянином по имени Карп или с каким-то неизвестным Карповым. Этот Карпов попал даже в художественную литературу о той давней поре освоения Приневья. В повести «Быль 1703 года» К.П. Масальский рассказывает захватывающую историю о любви юной шведской красавицы Христины и русского боевого офицера подполковника Карпова. После падения Ниеншанца Христина, ссылаясь на приказ генерал-губернатора Меншикова о защите и покровительстве местного населения, не ушла вместе со шведским гарнизоном, а рискнула остаться в завоеванном русскими крае. Она вышла замуж за своего подполковника, и влюблённые поселились на собственной мызе невесты на берегу безвестной глухой речки. Если верить этой романтической истории, то речка именно с тех пор и называется Карповкой.

Среди исторических анекдотов XVIII столетия сохранилась полумифическая история о том, почему Крюков канал, прорытый ещё при Петре I, называется именно так, а не иначе. «Назван он этим именем вот почему, – рассказывает один такой анекдот. – Пётр Великий, как покровитель наук и искусств, ежегодно отправлял за границу несколько молодых людей для изучения той или другой науки, того или другого искусства. Был в том числе послан за границу художник И.Н. Никитин. Возвратившемуся в Россию Никитину приходилось весьма жутко вследствие непонимания покупателями его картин. Когда узнал об этом Пётр I, он посетил квартиру художника и предложил ему на другой день явиться во дворец с картинами. Никитин явился и увидел во дворце много собравшейся знати. Государь показал им картины художника. Две-три из них сейчас же были куплены за ничтожную сумму. Тогда Пётр объявил, что остальные картины продает с аукциона. Одна была куплена за двести рублей, другая за триста, дороже, чем за четыреста рублей, не продали ни одной картины. Государь сказал:

– Но эту картину (последнюю) купит тот, кто меня больше любит.

– Даю пятьсот, – крикнул Меншиков.

– Восемьсот, – крикнул Головин.

– Тысячу, – возразил Апраксин.

– Две, – прибавил Меншиков.

– Две тысячи, – заорал Балакирев, присутствовавший при аукционе.

– Три тысячи! – закричал дородный Крюков, подрядчик, прорывавший канал в Санкт-Петербурге. Государь дал знак об окончании аукциона. Картина осталась за Крюковым. Государь подошел к нему, поцеловал его в лоб и сказал ему, что канал, прорываемый им в Петербурге, будет назван его именем».

Упомянутый Балакирев был шутом Петра I и немало преуспел в этом непростом деле. Чтобы рассмешить царя и тем самым смягчить его гнев, грозивший обрушиться на приближенных, приходилось изощряться и каждый раз придумывать всё новые шутки. Рассказывают, как однажды Балакирев привел к Екатерине свою жену, заранее предупредив каждую из них, что другая плохо слышит. Громкие крики разговаривающих женщин так рассмешили Петра, что он тут же забыл причину своего гнева.

В реку Охту впадает малоизвестная в Петербурге речка Луппа, которая за пределами города, в верхнем своем течении, имеет другое, и тоже официальное, название – Лубья. Факт сам по себе удивительный, потому что встретить на карте одну реку с двумя названиями – большая редкость. Лубья – название более древнее, и историки связывают его с именем некоего Лубика, чья мельница в очень давние времена находилась в верховьях реки. А вот вокруг названия Луппа сложилась оригинальная легенда. При Петре I на Охте были построены большие Пороховые заводы, на которых работали крепостные крестьяне. Селились они вблизи заводов по берегам рек Охты и Лубьи. На берегу Лубьи для них были поставлены деревянные бани. Возле одной из бань устроили место для телесных наказаний. Провинившегося привязывали к особой скамье и били батогами и розгами так, что кожа начинала трескаться и лупиться. Именно от слова «лупить», согласно легенде, река Лубья в районе Пороховых заводов и получила своё второе название.