История Петербурга в преданиях и легендах - Страница 158


К оглавлению

158

Между тем, жизнь Авроры Шернваль складывалась далеко не просто. Судьба оказалась к ней безжалостной. Её первый жених, гвардейский офицер Александр Муханов, предал её, уйдя к другой женщине. Затем одумался и вернулся к Авроре. Однако умер сразу же после венчания. Простудился, когда в февральскую стужу, после ночной холостяцкой пирушки, в одном мундире помчался к своей невесте. Петербургская молва утверждала, что Аврора сама свела его в могилу, отомстив таким образом за предательство.

Второй жених скончался буквально накануне свадьбы. После этого Аврору прозвали «Авророй Роковой». Выйдя, наконец, замуж за П.Н. Демидова, она через четыре года осталась вдовой. Затем вышла замуж вторично. Её мужем стал старший сын знаменитого историографа Андрей Карамзин.


Крейсер «Аврора»


Через девять лет командир гусарского полка полковник Карамзин погиб в Крыму под Калафаном во время русско-турецкой войны. Если верить легендам, он был на куски изрублен турками, когда защищался, пытаясь оградить от вражеских рук нагрудный золотой медальон с портретом Авроры. Над его могилой на Новодевичьем кладбище неутешная вдова возвела церковь во имя Божией Матери Всех скорбящих Радость, которую в народе прозвали «Карамзинской». В этой церкви в 1902 году была похоронена и сама Аврора Шернваль.

В 1897 году на стапеле Адмиралтейского завода был заложен крейсер «Аврора». Считается, что крейсер назван в честь фрегата «Аврора», построенного в свое время на Охтинской судостроительной верфи и героически погибшего во время русско-турецкой войны 1853–1856 годов. Однако, согласно документальным свидетельствам, крейсер назван в честь другой Авроры – богини утренней зари в римской мифологии. Императору Николаю II было предложено одиннадцать вариантов названий, среди которых было пять античных богинь и семь русских названий типа «Варяг», «Богатырь», «Боярин» и так далее. Выбор Николая II был сделан в пользу богини, и крейсер назвали «Авророй». В предложенном списке император подчеркнул это название карандашом и затем ещё раз повторил его на полях. Между тем, в Петербурге существует легенда о том, что название крейсера навеяно воспоминаниями о необычной судьбе петербургской красавицы Авроры Карловны Шернваль. Говорят, когда об этом сказали самой Авроре, она будто бы проговорила: «Дай Бог, чтобы судьба корабля не была такой печальной, как моя».

Летом 1831 года, во время эпидемии холеры, произошло событие, оставившее заметный след в петербургской истории и известное как «Холерный бунт». Из-за отсутствия эффективных средств борьбы с холерой полиция была вынуждена всех, у кого подозревали это страшное заболевание, в специальных каретах отправлять в холерные бараки. Это породило слух, что врачи специально отравляют больных, чтобы ограничить распространение эпидемии. Возникли стихийные бунты. Разъярённая толпа останавливала медицинские кареты и освобождала задержанных. В холерной больнице на Сенной площади были выброшены из окон несколько врачей. Волнения на Сенной приобрели такой размах, что пришлось прибегнуть к помощи регулярной армии. Руководил действиями войск лично Николай I. Позже появилась легенда о том, как царь без всякой охраны, несмотря на отчаянные мольбы приближённых, в открытой коляске въехал в разъярённую толпу и «своим громовым голосом» закричал: «На колени!». Согласно легенде, ошеломлённый народ «как один человек опустился на колени» и таким образом был усмирён…

В Зимнем дворце приближённые, восхищённо внимая последним сообщениям с Сенной площади, рассказывали захватывающую легенду о том, как император на глазах толпы схватил склянку Меркурия, которым тогда лечили холеру, и поднес её ко рту, намереваясь показать народу вдохновляющий пример мужества. В это мгновение к нему буквально подскочил лейб-медик Арендт со словами: «Ваше величество, вы лишитесь зубов». Государь грубо оттолкнул медика, сказав при этом: «Ну, так вы сделаете мне челюсть». И залпом выпил всю склянку, «доказав народу, что его не отравляют».

По другой легенде, Николай выпил стакан «невской воды», пытаясь доказать толпе, что она безвредна. По третьей, император разразился в толпу отборным русским матом, после чего перекрестился на церковь Спаса-на-Сенной и крикнул: «На колени!». Толпа повиновалась.

Холера, свирепствовавшая в Петербурге, оставила свой след и в современном фольклоре. Известно, что во время разразившейся эпидемии в Петербурге были выделены три участка для захоронения умерших от этой страшной болезни, один из которых располагался в южной части города, на окраине Волковского кладбища. А в начале XXI века эстакадным путепроводом над железнодорожными путями Витебской железной дороги соединили две части многие годы разъединённого Дунайского проспекта. С этих пор Дунайский проспект превратился в одну из самых загруженных автомобильных магистралей города. Здесь постоянно случаются аварии с человеческими жертвами. Со временем родилась легенда, что при строительстве путепровода рабочие прошли по старому холерному кладбищу, да при этом разрушили церковь, некогда поставленную в память об умерших. За это будто бы и мстят их потревоженные души.

В 1852 году Николай I посетил богадельню госпиталя в Царском Селе. Государь остался доволен каменным зданием госпиталя и чем дольше ходил по нему, тем больше хвалил строителя, который был вне себя от радости и уже предвкушал награду за свои труды. Но, согласно местному преданию, не заметив одну из низких дверей в богадельне, царь больно ушибся о притолоку. Он разгневался, прекратил осмотр и спешно уехал. Строитель же вместо награды попал на гауптвахту «за то, что, не предупредив, оставил „глупую“ дверь».

158