История Петербурга в преданиях и легендах - Страница 124

124

Абрам Петрович Ганнибал

Так или иначе, царь крестил десятилетнего мальчика, дав ему в качестве восприемника своё имя, отчество и фамилию: Пётр Петрович Петров. Абрамом он стал по собственной инициативе. Будто бы, ещё находясь в мусульманской Турции, он так привык к данному ему там имени Ибрагим, что выпросил разрешение называться в России русским аналогом этого имени. С фамилией сложнее. Согласно одной легенде, Абрам Петрович получил её лично от Петра в честь легендарного полководца, грозы Рима Ганнибала, причём, скорее всего, первоначально «Ганнибал» было прозвищем чернокожего мальчика. Согласно другой легенде, фамилию Ганнибал он присвоил себе сам, в память о своём африканском происхождении. И произошло это гораздо позже, уже после смерти Петра I. Будто бы, прибыв в Сибирь, он решил, что громкая фамилия поможет ему в его положении ссыльного. Во всяком случае, известно, что первоначально чернокожего генерала звали просто Абрам-арап или Абрам Петров, и только потом, через несколько десятилетий, «Петров» превратилось в «Петрович». Тогда же появилось и добавление – Ганнибал. Историкам известно и первое упоминание имени Ганнибал в качестве фамилии. Впервые оно упоминается в 1727 году, в официальном документе, связанном с приездом Абрама Петровича в Сибирь: «В декабре месяце прибыл из Тобольска лейб-гвардии, бомбардирной роты, поручик Абрам Петров, арап Ганнибал, для строения Селингинской крепости».

Есть и ещё одна легенда, автором которой считается сам А.С. Пушкин. Согласно ей, женил Ганнибала Пётр I, просватав за своего арапа русскую барышню. Однако известно, что впервые Ганнибал женился только через шесть лет после смерти императора, в 1731 году, после возвращения из Сибири. Его супругой стала гречанка Евдокия Андреевна Диопер, а когда та умерла, женился вторично, и уже от этого брака родился дед Пушкина Осип Абрамович Ганнибал.

В семье Пушкиных сохранилась легенда о том, что единокровный брат Ганнибала однажды отправился на поиски Ибрагима. Не найдя его у турецкого султана, брат будто бы явился в Петербург с дарами в виде «ценного оружия и арабских рукописей», удостоверяющих княжеское происхождение Ибрагима. Но православный Абрам Петрович Ганнибал, как утверждает фольклор, не захотел вернуться к язычеству, и «брат пустился в обратный путь с большой скорбью с той и другой стороны».

Совсем недавно, уже в наше время, эта легенда вроде бы получила неожиданное подтверждение. Некий Фарах-Ажал, проживающий в посёлке Неве-Кармаль на территории современного Израиля, рассказывал, что один из его предков в Эфиопии по имени Магбал мальчиком был подарен «белому царю». Это происходило во время какой-то войны, когда «белый царь» помогал эфиопам оружием. В деревне до сих пор живёт легенда, что Магбал был обменен на это оружие. Через много лет до эфиопской деревни дошли сведения о том, что Магбал стал «большим человеком у „белого царя“». Портрет мальчика, сделанный художником, находившимся в составе миссии «белого царя», по утверждению Фараха, до сих пор хранится у одного из многочисленных родственников Магбала. Кстати, определение «белый» на родном языке Фараха обозначает не только цвет кожи, но такие понятия, как «холод», «лед», «снег», что придает легенде ещё большую достоверность.

В заснеженной России Ганнибала народ окрестил «Арапом» и «Чёрным барином». О нём слагали легенды. В одной из них рассказывается, как однажды ночью Ганнибал возвращался из Петербурга в своё имение Суйда. Ехали всю ночь и только к утру добрались до Суйды. Извозчик повернулся к барину, чтобы получить плату, да так и ахнул, в ужасе закричав: «Вез барина, а привез чёрта!». Потерял сознание и упал с тарантаса. Дворовые и в самом деле считали своего барина дьяволом и утверждали, что «когти его были копытцами».

Между тем многие жители современной Суйды считают, что в их жилах течет горячая африканская кровь, и гордятся тем, что являются внебрачными потомками любвеобильного «чёрного барина» и родственниками самого Пушкина.

Предки Пушкина по отцовской линии были людьми деятельными и энергичными. Но в семейной жизни нравы многих из них отличались крайней грубостью, дикой жестокостью и беспощадностью. Благодаря Пушкину, нам известны два случая из жизни деда поэта, которого он называет «пылким и жестоким». Эти рассказы уже после смерти Пушкина, в 1840 году, были опубликованы в журнале «Сын Отечества». Тогда же их достоверность в письме в редакцию журнала решительно и с негодованием опроверг отец поэта Сергей Львович. Именно это дает нам право считать оба рассказа семейными легендами Пушкиных. Если верить этим легендам, прадед Пушкина по отцу зарезал свою жену во время родов, а первая жена деда Пушкина умерла в домашней тюрьме, куда он её заточил только за одно подозрение в связи с неким французом, учителем его детей. Самого же француза он будто бы самолично повесил на чёрном дворе.

Тиранил он и вторую свою жену. Однажды, когда она была уже на сносях и вот-вот готова была родить, да к тому же чувствовала себя крайне нездоровой, он потребовал от неё одеться в лучшие свои наряды и поехать с ним в гости. В дороге она почувствовала родовые муки. Так, «разряженная и в бриллиантах», прямо в карете, она и родила, как пишет Пушкин, «чуть ли не моего отца». Домой её привезли полумертвой.

Отец Пушкина Сергей Львович, как свидетельствует фольклор, к серьёзной деятельности расположен не был, предпочитая службе светские визиты и холостяцкие развлечения. О его беззаботности и легкомыслии ходили легенды. Любимым занятием Сергея Львовича во время его службы в гвардейском полку было сидеть у камина и помешивать горящие угли своей офицерской тростью. Как-то раз, согласно легенде, с такой обгоревшей тростью Сергей Львович явился на учения, за что будто бы и получил выговор от командира: «Уж вы бы, поручик, лучше явились на ученья с кочергой».

124